Всего 6882107
30 дней 74258
24 часа 2863


"Церковь св. Гермеса"

Имя нашей новой знакомой - Татьяна БАДАЛОВА. Ей всего лишь 27 лет. Закончила филологический факультет педагогического университета, работает в газете «Комсомольская правда". Татьяна – автор эссе, рассказов, детективов, фантастического романа. А ещё она – мама двух очаровательных детишек.

Её детство прошло в Баку. И хотя более половины своей юной жизни находится она вдали от родного города, но, правильно замечено, не бывает Бакинцев бывших, и прекрасный город живёт и в её рассказах, и в её сердце.

Предлагаем нашим читателям футуристический рассказ Татьяны Бадаловой. Рассказ, который автор называет предостережением, заставляет задуматься о многом, и, прежде всего о том, чтобы «церковь Гермеса» не поселилась в Храме Души.

Татьяна БАДАЛОВА:

     ЦЕРКОВЬ св. ГЕРМЕСА

- Рассказ-предостережение - 

На улице было темно и морозно. Легкие фигурки людей и бродячих собак клубились в вихре белой январской метели. «Это невозможно терпеть», — подумал про себя мистер Гриффин и запрятал нос в толстый шарф, многократно обмотанный вокруг шеи. Не всякому иностранцу достанет душевных сил противостоять веселой и безжалостной русской зиме. Но мистер Гриффин приезжал в Россию в третий раз и совершенно точно знал, что даже самые лютые морозы не могут быть страшнее вечерней скуки в компании активно счастливого портье беззвездочного провинциального отеля...

Мистер Гриффин был профессором литературы и читал лекции в самых разных университетах Европы, но нигде больше с ним не случалось ничего подобного. Всякий раз по дороге из Москвы в какой-нибудь тихий город он умирал от желания выспаться и еще в автобусе давал себе твердый зарок залечь в кровать немедленно по приезду. Но, едва оказавшись в пустом номере русского отеля, его душа начинала тосковать. Когда за окном неизбежно смеркалось, ноги сами выносили его в коридор: направо, налево, вниз по лестнице. И вот он уже сидел в бане с полотенцем на бедрах и, чокаясь граненым стаканом с незнакомыми, но очень симпатичными людьми, с элегантным английским акцентом надрывно вытягивал «Очи черные, очи страстные». И самое ужасное: на утро мистер Гриффин нипочем не мог припомнить, какого дьявола его дернуло всю ночь читать сонеты Шекспира дежурным сотрудникам отеля.

С некоторых пор добропорядочный англичанин считал неразумным полагаться на одну лишь собственную волю и уходил из отеля с первыми сумерками. Он слонялся по улицам пешком, доводя себя до изнеможения, чтобы, вернувшись в номер, упасть на кровать и наверняка проспать до рассвета.

…Мистер Гриффин свернул за угол пятиэтажного дома с железными лестничными пролетами между балконами и оказался на длинной расцвеченной огнями улице. Теперь колючие снежные комья летели ему прямо в лицо. Через пять минут его щеки и нос окрасились пунцовым цветом, а глаза начали слезиться. — Должно же быть в этом городе убежище от стихийных бедствий, — застонал англичанин. Главная улица, по которой посчастливилось шествовать иностранцу, была наводнена магазинами с вычурными вывесками, но ни один из них, как назло, не работал. Промерзший до тоненького белья, мистер Гриффин проникся пронзительной эмигрантской тоской по родине с ее неизбывными туманами и дождями. Он почти перестал сопротивляться ветру, и ему показалось, что вот-вот метель поднимет его и понесет вдоль дороги, сквозь белую снежную стену и обледеневшие ветки деревьев.

Нежданное спасение явилось мистеру Гриффину в образе громадной тяжелой двери, хлопающей от сильных порывов ветра о деревянный косяк. Дверь не то что бы открыто приглашала странствующего путника, но, игриво обнажив боковую стенку внутреннего помещения, и не лишала его надежды. Мистер Гриффин неплохо разбирался в архитектуре и мог с уверенностью заявить, что сооружение имело весьма почтенный возраст: не менее 5 веков. Несмотря на внешнюю мрачность здания, на фасаде его висело шесть рекламных щитов, что придавало ему модный кураж современности. Как профессиональный литератор, мистер Гриффин поборол в себе эгоистическое побуждение плоти скрыться за толстыми стенами и углубился в изучение русских рекламных слоганов.

Первый предлагал страждущим приобрести уникальное лекарство на основе пчелиного яда от всех недугов разом. Баночку с целебным снадобьем держала на ладони дородная русоволосая женщина в платке и, виновато поглядывая на продукт, крестила его свободной рукой. На соседнем баннере ноздря к ноздре стояли белый тщательно заретушированный автомобиль (в котором невольно угадывался «Мерседес») и вороная тройка гнедых коней. При этом крайняя лошадь вскинула переднее копытце, а машина подмаргивала левой фарой. Рекламный слоган, пересекающий фотографию поперек, был обращен к молодоженам, призывая их отринуть суетность автомобильного мира и прибыть на венчание в тройках из монастырской конюшни. Центральное место над входом в здание занимал один, но огромный плакат. На нем крупными буквами было написано всего семь слов: «Освящаем квартиры, офисы, коттеджи» и подпись «Церковь святого Гермеса».

— Что это за чертовщина? — сдвинул брови англичанин. — Если мне не изменяет память, Гермес – бог торговли из греческой мифологии. Какая уважающая себя компания позволит лепить на фасаде этот лошадиный бред? Нет, русские говорят как-то иначе. Бред сивой кобылы, кажется. Так и есть, бред сивой кобылы. Мистер Гриффин задрал голову вверх, рискуя ослепнуть от яростной снежной атаки. Серое полотнище неба прорезал золотой купол с крестом на самой макушке. — Да это же русская церковь. Я не был в России 5 лет, а какой экономический скачок! — воскликнул он. — Кажется, завтра православное Рождество. Что ж, непогода станет мне надежным оправданием. С этими словами англичанин-протестант нырнул в раскрытую дверь. Через секунду его черное пальто утонуло в разномастной толчее верующих. У входа в храм стояла улыбчивая девушка и совала в руки проходящих мимо прихожан лаковые буклеты с бородатым выбеленным лицом настоятеля на обложке. Не всматриваясь в лица, она с периодичностью раз в три минуты выбрасывала в публику одни и те же слова: — Добро пожаловать в экспериментальную церковь святого Гермеса. Спасибо, что выбрали нас.

Внутри церкви не было и малейшего намека на тяжеловесность форм: стены обиты пластиковыми панелями, имитирующими дерево, под ногами гладкая мраморная плитка. Откуда-то сверху на головы людей лился мелодичный женский голосок: — Направо от входа вы можете приобрести рождественские сувениры: фигурки волхвов, Девы Марии и младенца Иисуса. Мистер Гриффин послушно повернул голову направо и уткнулся взглядом в празднично украшенную лавку с юным нежным созданием по другую сторону витрины.

В этой лавке по соседству с декоративными свечами и крестами из драгоценных металлов продавались керамические иудейские женщины и мужчины в длиннополых благообразных нарядах и похожие друг на друга новорожденные голышки. Ценник, предусмотрительно приклеенный на каждой фигурке, свидетельствовал о присоединении русской православной церкви к единому с Европой валютному пространству. На традиционном рождественском наборе было от руки нацарапано «150 евров». Мистер Гриффин не без труда прочел эту надпись. Оказавшись в самом сердце русского храма, он вообще начал всерьез сомневаться в своих умственных способностях и психическом равновесии. Все вокруг него гомонило, пело и выкрикивало христианские приветствия, напоминая шумную воскресную ярмарку.

По всему периметру церкви разместились уютные магазинчики, над каждым из которых была привешена икона какого-нибудь святого. В правой половине зала господствовала радость: влюбленные покупали там венчальные наряды, молодые родители - одежду для крещения детей. Мистер Гриффин был ошеломлен нововведениями и не уставал всматриваться в надписи о скидках и льготах, положенных постоянным клиентам.

— Простите, — спросил он девушку в лавке венчальных услуг, — ваша церковь занимается организацией свадеб? Услышав иностранный акцент, скучающая девушка с биркой «Сестра Анна. Консультант-менеджер» оживилась: — У нас свой салон платьев, имидж-центр с парикмахерской и солярием. При желании молодых мы можем взять на себя проведение всей церемонии, от венчания в нашей церкви до первой брачной ночи. — Не сочтите меня назойливым, но каким образом вы проводите первую брачную ночь? — С любовью, — потупилась сестрица. — В случае, когда молодые заказывают у нас полный свадебный пакет, мы преподносим им подарок — брачная ночь в настоящей монастырской келье. Знаете, какой спрос!

Мистер Гриффин побледнел, отшатнулся в сторону и оказался напротив бюро ритуальных услуг. По большому счету, разницы между свадебным салоном и похоронной конторой он не заметил. Здесь так же задорно и настойчиво предлагали сопроводить в последний путь усопшего, а именно: одеть, подстричь и сделать посмертный макияж. — Очевидно, так русская церковь борется с бедностью, — заключил мистер Гриффин и достал фотоаппарат. Но едва блестящий объектив сверкнул в толпе, как перед испуганным лицом англичанина вырос молодой послушник с пирсингом в ухе.

— Брат мой, — сказал он вкрадчивым голосом и, легонько подхватив иностранца под руку, провел его за алтарь, — если ты хочешь оставить память о нашем храме, у нас есть свое ателье. За алтарем располагалась большая фотостудия. Здесь мистера Гриффина приняла под опеку солидная дама лет 50 с двойным подбородком и тремя золотыми цепочками на дряблой шее. Глянув на нее искоса, незаметно для других, мистер Гриффин подумал, что у людей такого выражения лица не бывает

. — Скоро светлый праздник, сын мой, восславим же Господа нашего, — забасила женщина и начала выкладывать перед потенциальным клиентом рекламные снимки. — В нашем ателье вы можете сфотографироваться в образе послушника, святого отца и даже, в честь праздника, самого настоятеля. Рясу и клобук дезинфицируем ежедневно, вшей не водится, так что можете быть покойны. Если с вами пришла супруга, для нее имеется наряд монахини. Цены у нас не иначе, как божеские, одна фотография — 10 евро. После продолжительных уговоров, временами переходящих в ласковую угрозу, протестант так и не отважился облачиться в одежду настоятеля православного храма, зато дал согласие сфотографироваться с его картонным двойником.

Пробираясь через толпу с квитанцией об оплате снимков, мистер Гриффин столкнулся с настоящим настоятелем. Это был подтянутый мужчина средних лет с модной укладкой на голове и в приталенной рясе. Он, не спеша, прохаживался по залу, перекидываясь шутками с молодыми сестрами.

— Надеюсь, вы отдохнули душой в нашем храме, — осведомился он у мистера Гриффина. — О, да, — вызывающим тоном ответил англичанин. — После этого ей потребуется еще более длительный отдых. Настоятель понимающе подмигнул англичанину. — Все в руках божьих. Как говорится, устами клиента глаголит истина. Не желаете пока посетить исповедальню? Вы какой веры придерживаетесь, сын мой? — Прошу прощения, — содрогнувшись от ужаса, попятился иностранец. — Я переохладился, у меня жар. Мне снится. Странное видение.

Он тряхнул головой что есть мочи, у него перед глазами запрыгали искорки, но видение не исчезало. Напротив, мимо него, вопреки всем законам логики, одно за другим проплывали высокодуховные, осознающие свое призвание в этом бренном мире лица православной паствы. Мистер Гриффин заткнул уши и стремительно вылетел на улицу. Метель жестоко ударила его в лицо, но он не почувствовал боли. Пальто его оставалось не застегнутым, а шарф безжизненно свисал с плеча.

— Скорее в отель, — шептал про себя англичанин, перебегая проезжую часть дороги в неположенном месте. — Да пребудет с нами вечерняя тоска в компании активно счастливого портье.

Конец.

 
       
Rambler Top100 Рейтинг@Mail.ru