Всего 6881791
30 дней 73803
24 часа 2474


Бакинский полёт (5)

БАКИНСКИЙ ПОЛЕТ (5)

(маленькая дорожная повесть для моих Друзей)

- продолжение –

***

Гвоздики – цветы нежные, но терпеливые. Умеют ждать и трудности переносят стойко. Эти свойства гвоздик проверены (в буквальном смысле) и холодом, и дорогами.

… В иной жизни, что осталась ныне за чертой, юные поклонницы Певца, отправляясь на его концерты в другие города, везли с собой гвоздики. Теперь трудно представить, но в те годы дефицита во всем найти хорошие цветы в городе нестоличном, к тому же незнакомом, было трудной задачей. В лучшем случае цветы могли оказаться на рынке, но и это, «если повезет чуть-чуть».

Завернутый во влажную марлю, закутанный сверху в бумагу и множество слоев газет, покачивался наш необычный «багаж» на верхних полках или на столиках в поездах, убегающих вдаль от столицы. Волнений о том, чтоб сохранились цветы в дороге, было немало, зато потом, отдохнувшие от неудобств переезда, гвоздики радовали нежностью и красотой своей и вместе с прекрасными букетами, что невероятно какими путями доставали зрители тех «нестоличных» городов, высились на рояле восхитительной горой.

Цветочная гора – непременный «атрибут» всех концертов Любимого нашего Певца, знак восхищенной зрительской Любви к Нему. В любом городе, во времени любом.

***

Ведерко с гвоздиками, которые приготовила, чтобы утром отвезти в Аллею, осталось в задымленной гостинице. Возвращаясь, вглядывались с надеждой вдаль: удалось ли неторопливым огнеборцам потушить пожар?

К радости нашей отель уцелел, и только притоптанный снег вокруг да разбитые стекла фасада на третьем этаже напоминали о случившемся. Внутри здания ветер гулял сквозняками, прогоняя все ещё стойкий запах гари. Наш недавно уютный, номер продымился так, что на подушках и на портьерах темнели «звездочки» копоти, а на белоснежной плоскости подвесных потолков расплылись черные круги – дым отыскал лазейки через вентиляцию.

Гвоздики держались стойко, хотя и выглядели как будто испуганными, и тоже слегка потемневшими. В руках цветы, будто бы встрепенулись, стряхнув с себя недавние страхи, откликнулись тихой нежность. Смахнув в сумку вещи, которые успели разложить за недолгое пребывание в этом симпатичном номере, с гвоздиками в руках отправились «переселяться». Новогодняя ночь продолжалась.

***

- «Если вам не понравится здесь, пойдём другие номера смотреть. Выбирайте то, что понравится!», - администратор отеля широким жестом распахнул дверь. В загадочной глубине его темных глаз мелкнул огонек веселого восточного лукавства, словно за дверью, обычной, одной из многих, должен был обнаружиться какой-то невероятный сюрприз.

А он и, действительно, обнаружился!... Баку продолжал удивлять, точнее, ошеломлять неожиданностями…

***

… На Красной площади в Москве всегда многолюдно. Кто занимает очередь в Мавзолей, кто останавливается послушать знаменитые куранты на Спасском башне или полюбоваться необычной, обращенной наружу, красотой Храма Василия Блаженного. Здесь ощущаешь особенную державность уникального места, и, кажется, что сама поступь веков отдается гулкими шагами по брусчатке.

С почтением внимая сердцем столь реальным здесь отзвукам отечественной истории, не могу слукавить, утаивав, что самое волнующее, что было на Красной площади – это… гостиница «Россия»...

… В «России» жил наш Любимый Артист, и, прогуливаясь по Красной Площади, юные поклонницы с трепетом поглядывали на это здание, что в контрасте со стариной Кремлевских стен создавало необычное ощущение смещения времён.

- «ОН живёт в «башне», - взволнованным шепотом говорили друг другу девочки.

«Башня» - возвышающаяся над «Россией» надстройка в несколько этажей, озаренная светом легендарного имени, казалась неземным Дворцом, заоблачным Олимпом, где и полагается обитать небожителям.

Казалось, что «башня» возвышается не только над корпусами громадной гостиницы, но также над всей обыденностью и серостью бытия. Замотанные в нескончаемости проблем, униженные дефицитом буквально во всем, уставшие и порой отчаявшиеся люди, видели частичку иного мира, где человек не «винтик» в механизме гигантской машины, а личность, не пасынок, а любимец судьбы, прекрасный, талантливый и свободный.

- «Он открыл новый пласт человека», - скажет позднее о Певце известный киноактер.

Тогда мы ещё не знали подобных философских категорий, но даже юным умом понимали и чувствовали сердцем, что наш Любимый Артист гораздо больше, чем просто талант, хоть и великий, величайший. Личность воистину исторического масштаба, из тех, что не только остается в истории солнцем прекрасного Имени, но и реально влияет на её - истории - ход, как Данко, указывая людям путь к свободе и свету.

… Он жил в «башне… в надстройке, возвышавшейся над гостиницей «Россия» в самом центре Москвы, в ближнем соседстве с Красной Площадью и Кремлем. По какой-то необъяснимой нелепости у него, самого знаменитого и самого любимого Артиста страны, восславившего и возвысившего её, не было даже квартиры в столице… Словно вне времени и точных адресов, жил просто в… России, символом которой оказалась в данном случае гостиница с тем же названием. Гений обитают на Олимпе, где близко небо… Наш Кумир жил в «России»… в пятикомнатном люксе»…

***

«… в пятикомнатном «люксе», - аукнулось тихим эхом из давних воспоминаний. За дверью, что, загадочно улыбаясь, распахнул администратор гостиницы, оказался громадных размеров номер «люкс».

Гостиная… столовая… кухня… лестница, ведущая в спальни, расположенные на нижнем этаже двухэтажного номера.

- Это - «апартаменты», - видя наше удивление и очень довольный произведенным эффектом сообщил провожатый.

Признаться, первым чувством, которые вызвал гостиничный сюрприз, была растерянность. Номер действительно был огромный, лестница, ведущая на нижний этаж, казалась уходящей в необъятность. «Компенсация» отеля за невольно доставленные неудобства была по-Бакински широкой и щедрой, необычностью своей вызывала растерянность.

В тот миг мне захотелось вернуться в наш небольшой двухкомнатный «стандартный» номер, где по-домашнему уютно прожили сутки. Подумала, что, должно быть, есть в гостинице подобные номера на других этажах, что могли меньше пострадать от дыма. Хотела уже спросить, но увидела восторженно-удивленные глаза сына, умолявшие не делать этого. Лишить его внезапно свалившегося «счастья» значило - разлучать со сказкой

. Ладно… Пусть побудет в новогодней сказке. Каникулы в пятикомнатном люксе –одно из чудес, которые с вечной щедростью доброты своей открывает перед гостями Баку.

***

… Бакинская новогодняя ночь летела на мощных крыльях ветра. Он бушевал, не переставая, словно чья-то мятежная душа металась, стремясь высказать, наконец, гнетущие её обиду и боль. Но боли и обид было так много, что, казалось, не будет конца той исповеди ветра.

- Послушшшшшайте! Услышшшшшшшьте!... – словно заклинал ветер.

И столько отчаянья было в его неистовой мольбе, что, казалось, ударившись о горы, ветер разметает их, и посыплются горы мелкими камнями.

… Ведерко с гвоздиками стояло на низеньком столике у окна. Умытые чистой водичкой цветы казались задумчивыми, словно прислушивались к голосу ветра. Цветы напоминали о недавно пережитом «приключении» и тревожила мысль о том, что начнёт догонять страх… Выскочит откуда-то из темноты образом застрявшего на горящем этаже лифта, где, словно в кинотеатре, медленно меркнет свет. Не от движения реоста - регулятора напряжения сети, а от черного страшного дыма, вползающего меж створками дверей, вытесняя последний глоток воздуха…

Но, странное дело, не было страха. И только знакомая уже спокойная уверенность о том, что ничего плохого не случится с нами в Баку. Словно невидимая защита окружила, окутала теплым и добрым светом. И в «чудесах» то и дело промелькнет её свет. И, как знать, быть может, та самая сила придумала замысловатый «сценарий» с пожаром в отеле, салютом на бульваре, чтобы устроить «каникулы в пятикомнатном люксе»?

«Наверху» - на втором этаже номера – в приоткрытое окно влетал ветер. Силой своей он мог бы трепать и срывать портьеры, сдувать салфетки… , но, странное дело, ветер, явивший свой буйный нрав, в комнатах вел себя на удивление тихо. И казалось, что именно ветер прогоняет страх, не позволяя ему «рисовать» образы задымленного лифта, бережно, стараясь не шуметь, но вместе с тем решительно и твердо, выдувает страхи из всех комнат.

***

«Луна над городом взошла опять,

Уже троллейбусы уходят спать,

И словно ветры счастья

В моё окно стучатся вновь

Воспоминания…»

 

… В иной жизни, что осталась ныне за чертой, телевизор был главным героем Новогоднего праздника. Где-то посреди очарованной ночи наступал заветный миг – Певец, любимец всей страны, появлялся на телевизионном экране. И этот миг всегда оказывался ещё прекраснее, чем ожидался. Новогодняя ночь воистину становилась волшебной, кадры на телеэкране, казались картинками из другого мира, высокого и прекрасного.

… Столик в новогодней телевизионной студии, один из многих, но ощущение, что в эти мгновения замерла вся страна. За столиком известнейшие люди – Поэт, Композитор и… Он – Любимый Орфей. Творческий треугольник, триумвират. У песни истинно золотой век – планка «легкого» жанра поднята на высоту классики. Прекрасные мелодии, проникновенная глубина поэтических строк. Но красота эта должна зазвучать голосом и сердцем Певца, чтобы быть услышанной. И здесь в новогодней студии в очарованные мгновения, предшествующие премьере песни Поэт и Композитор говорят о Певце, абсолютно заслуженно называя его полноправным автором.

А сам Он, смущенно улыбаясь удивительной улыбкой своей, озаряющей солнечным светом новогоднюю ночь, прежде, чем выйти на сцену, дарит замершим в ожидании зрителям всей страны искрометный экспромт юмора, что мол, песня «написана недавно… так что, пока я помню, я пою…»

«Воспоминания глядят в глаза,

Воспоминаний обмануть нельзя.

Они по самой сути –

Мои друзья и судьи,

И – мои наставники…»

 

… В очаровании тех вечеров являлись мечты – хотя бы раз не в телевизоре, в реальной жизни увидеть Любимого Певца. Юности казалось так важным убедиться в существовании наяву того, что являлось Чудом. Мечты стремительно мчались в неведомую даль за горизонт, рвались ввысь, взлетая в небо, но даже в отчаянных мечтах не могло представиться о том, чтобы познакомиться лично - мечты не долетали на такую высоту.

***

«… Воспоминания о давнем дне…» казались такими близкими, словно где-то совсем недавно было это... А ведь прошло… 35 лет…

Гвоздики на столике, словно внимали воспоминаниям, грустя светлой грустью…

 

«С целым миром спорить я готов,

Я готов поклясться головою

В том, что есть глаза у всех цветов,

И они глядят на нас с тобою…»

 

… Авторский вечер известного композитора транслировался Центральным телевидением из Колонного Зала. «Сквозь метельные феврали» наполнялся мир красотой. До исполнения мечты оставалось уже совсем немного… в мае… Но мы не знаем наперед, что записано в Книге судеб.

 И в волнующем ожидании все сильнее звучал мотив тревоги. Концерт затянулся, близилась полночь, и телевиденье могло прекратить трансляцию. Так просто – одним движением «рубильника» закрыть окно в мир счастья и красоты. Метод «рубильника» был популярен в тоталитарной стране, «рубили с плеча» постоянно. Но в тот вечер, как видно, не поднялась чья-то рука повернуть рубильник, или отвел её от неправедного действия Господь.

Трансляция концерта продолжалась, и, наконец, настал очарованный миг. Загадочная улыбка ведущей, блеск глаз ещё раньше, чем слова принесли долгожданную весть. А слова утонули в громе овации, и, казалось, что вместе с Колонным Залом аплодирует Певцу вся страна. Огромная, прекрасная страна, которой за все тяготы, за все незаслуженные лишения судьбы послал Господь такой талант и такую красоту.

- «Выступает солист Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета……….»

Солнце светило над страной средь беспросветной полночи метельных февралей.

***

«В час раздумий наших и тревог,

В горький час вины и неудачи

Видел я – цветы, как люди плачут

И росу роняют на песок…»

… Вспомнилась песня и тот давний концерт из юности, где мечты уносились далеко-далеко за горизонт, приоткрываемый экраном маленького черно-белого телевизора… Вспомнилось там, куда… даже мечты не долетали, на той недосягаемой высоте, что каким-то невероятным образом стала реальностью.

… Мы уже уходили из гостеприимного дома, тепло которого всегда согревает сердце. Уже стояли в прихожей, практически у самой двери, но… всё не кончался разговор, словно что-то особенно важное не было сказано. Мне вспоминался концерт, и тотчас же мысленно перенеслась в волшебный вечер, который предстал так близко, что все «детали», все чувства, и все волнения, и леденящий сердце страх от того, что могут отключить телевещание… все мигом предстало в памяти со всеми «подробностями»…

«С целым миром спорить я готов,

Я готов поклясться головою

В том, что есть глаза у всех у цветов…"

 

Вспоминала тот концерт – авторский вечер известного композитора, и песню, что волшебным светом озарила февральскую ночь…

- «Да, я пел…», - улыбаясь своей удивительной, доброй улыбкой откликнулся на мои воспоминания Певец…

Кто-то качнулось в воздухе, подобно тому, как от дуновения ветерка рябь пробегает по зеркальной поверхности. На мгновение качнулось что-то, и в огромном зеркале прихожей отразилось это неуловимое движение. Словно качнулось само время, на мгновение перенося в тот вечер, когда на сцене Колонного Зала стоял Он, Любимый Артист. И в этот миг увидела Его там, в том вечере, на той сцене…

«С целым миром спорить я готов…»

Необъяснимое, но абсолютно реальное… А, может, так отразилось совпало ощущение очарования – сейчас и тогда. В любом времени Он был прекрасен, и загадочная непостижимость Его восхитительной красоты, дарящей свет и тепло, была неподвластна времени. На высоте, куда не долетали даже юности дерзкие мечты, соединилось время, будто очертив круг вечности. И вместе с тем тихой мелодией послышалось вдруг, что… видимся мы в последний раз. Словно открылась страница из Книги судьбы, строчки, которые не перепишешь, ибо за ними - вечность.

***

Сердце запомнит всё… ступеньки лестницы… подъезд… звук открывающегося кодового замка… стеклянная дверь… маленький дворик… елочный хоровод… чугунные ворота… прохожие, спешащие по тротуару… машины в узеньком переулке…

«… Из переулка – сразу в тишь,

Ещё торжественней и глуше.

Где тает лист, где блещут лужи,

Где каплет с порыжелых крыш…

 

Я никогда не забывал о том,

Что ты меня любила,

Но все, что здесь когда-то было,

Все, что нам флюгер напевал,

Я иначе именовал…»

 

***

Вернусь сюда лишь однажды… потом… через день после 25 октября…

Знакомым маршрутом – от Колонного Зала, метро «Охотный ряд», что в юности именовалось «Проспект Маркса»… вверх по Пушкинской, ныне Большой Дмитровке, по Камергерскому переулку – к Тверской....... С какой-то необъяснимой надеждой – а вдруг всё «это» сон? И только корзины роз с траурными лентами - на заборе под знакомыми окнами со всей очевидностью, неопровержимой, как строчки в Книге судеб, развеют надежды и «сны»…

… Седовласый человек с печальными глазами и букетом грустных роз возле знакомой двери заговорит о том, что приехал из другого города… Сердце подскажет, что он – очень близкий, и, наверняка, ожидаемый здесь, просто не решается позвонить и потому давно уже стоит возле двери подъезда, не зная код… Тихонько подойду, наберу молча три заветные цифры, что некогда счастливой музыкой звучали в трубке телефона… Три цифры… «диез»… В последний раз мелодией отчаянья взметнется звук открывающего замка… Последний раз увижу этот двор, где маленький газон осенней травы под окном алеет гвоздиками…

«Из переулка – в дальний путь,

Твой переулок слишком дорог…»

***

… Бакинский ветер неожиданно приутих, словно прислушиваясь к воспоминаниям. Утром мы поедем в Аллею, отвезём гвоздики. Эти цветы от «девочек», друзей юности, с кем ездили-летали на концерты в разные города… Минувшим днём, укладывая розы на снег, укутавший драгоценный холмик, мысленно называла имена Друзей, с кем познакомились в «эпоху Интернета», и, казалось, что вершины красивых эльдарских сосен чуть склонялись, стараясь не шуметь мягким пушистым «мехом» своим, удивлялись, как много имен…

«… Есть постоянные мои поклонницы с давних-давних времен – «девочки»… … Они никогда не навязывались, не лезли в личную жизнь, всегда были скромны, культурны… … Некоторые из бывших «девочек» заходят в подъезд, звонят в дверь, молча вручают цветы…» - рассказывал Певец в своей книге воспоминаний…

Узнав, что мы летим в Баку, «девочки» попросили передать гвоздики. Именно они, гвоздики от «девочек» и ожидали утро нового дня…

***

Гвоздики – цветы нежные, но терпеливые. Умеют ждать и трудности переносят стойко. Эти свойства гвоздик проверены (в буквальном смысле) и холодом, и дорогами.

В иной жизни, что осталась ныне за чертой, юные поклонницы Певца, отправляясь на его концерты в другие города, всегда везли с собой гвоздики. Теперь гвоздики от «девочек» в громадном номере Бакинской гостиницы ожидают утро нового дня…

Ещё не знаю, как будем мы добираться в Аллею, что на другом конце города. Улицы в нагорной части обледенели, машины порой просто не могут подняться. Да и будет ли ходить транспорт утром 1 января…

Но почему-то не покидала уверенность, что все сбудется, и ощущение доброй силы, которая защищает нас в Баку, теплой волной снова наплывало в сердце…….

 
       
Rambler Top100 Рейтинг@Mail.ru